Владимир Ост. Роман - Сергей Нагаев

– Так что, их ястребами теперь гоняют? – спросила Галина.

– Да, ястребы – самое лучшее оказалось. А то ворон поначалу и из ружей мочили. И потом даже какую-то установку у иностранцев купили, которая специальные звуки издает, и птицы от этого сваливают подальше. На аэродромах такие применяются. Но против ворон эта установка не очень фурычила.

– Во, кэлэмэнэ, какие дела в нашем собственном Кремле делаются, – сказала Светлана. – А мы и не знаем ни черта.

– Ну и сколько этих ястребов сейчас там? – спросила Галина.

– Когда два, когда три, а когда всего один. Их приручают и дрессируют, чтоб на ворон охотиться могли. Но птица-то – вольная, вот они иногда и улетают из Кремля совсем. И не возвращаются. Тогда новых завозят.

– Ну да, новых завозят… – зло сказала Галина.

– Володь, ну ты чего заслушался-то? – сказал Хлобыстин. – Ха-ха, один черт, потом опять ничего помнить не будешь. Лучше б рюмахи наполнил. Давай-ка я сам быстрее. Галь, а ты чего сидишь? Поставь какой-нибудь музончик такой, ато у нас тут, бубеныть, весело, как в библиотеке.

Галина ушла в комнату и вернулась лишь через минут десять. С аудиокассетой в руке.

– Это моя любимая, – сказала она. – Еле нашла, я ее уже тысячу лет не слушала.

Небольшой музыкальный центр, помещавшийся на широком подоконнике кухни, выдал песню «Savage silk» в исполнении Suzi Quatro, девицы с инфернальным голосом и личиком ангела.

Все повскакали танцевать, и танец быстро превратился в неистовство.

Хлобыстин обнимал обеих женщин, причем руки его путешествовали по таким местам, куда обычно допускаются только руки любовников. Светлана пребывала в состоянии восторга, Галина же мягко, но настойчиво отстранялась и как бы невзначай попадала в объятия Осташова.

– Кто это лабает? – спросил Григорий.

– Я тоже от этого старья балдею! – ответила Светлана.

Буйство, однако, кончилось очень быстро.

Светлана, пританцовывая, сказала что-то Галине на ухо. После чего произошла сцена, никем не предвиденная.

Галина выключила музыкальный центр и громко сказала:

– Так, всё, поразвлекались – и хватит. Давайте, все по домам.

Взглянув на ее лицо, Владимир понял, что это не шутка. Галина говорила всерьез и была непреклонна. Конечно, ее пытались переубедить, но никакие уговоры и призывы «перестать дурью маяться» не имели ни малейшего результата.

– Ну, что вы спорите? Я же вас не выгоняю. Просто муж сейчас по мобильному звонил – скоро вернется, вы понимаете, черт возьми, или нет? Сами должны соображать, не маленькие, – сказала она наконец, и этот аргумент показался всем резонным.

Гости засобирались уходить. Вид у них был приунывший, один лишь Хлобыстин продолжал хорохориться, впрочем, без особой настойчивости.

– Подумаешь, муж вернется. Нормальные люди из-за этого гостей не вытуривают. Муж. Ну и что? Ты бы нас в шкаф спрятала, ха-ха-ха. Прикинь, картинка: муж притаранился, а из шкафа – песни. Ха-ха-ха, он бы дверцу шкафа открыл, ха-ха-ха, а ему голые, в сисю пьяные мужики стаканы с винищем протягивают.

– Нормальные женщины, – сказала Галина, посмотрев на подругу, – прячут в шкаф только одного мужчину, а не толпу.

– Ладно, пока, Галь. Светик, подтягивайся, мы с Володей пока у лифта покурим, – сказал Григорий и шепотом добавил Светлане: «Может, все-таки уговоришь ее? Еще бы немного посидели…»

Осташов с Хлобыстиным направились к лифту, но долго им ждать не пришлось. На пороге покинутой ими квартиры появилась Светлана. Из-за ее фигуры выглянула Галина и сказала:

– Володь, можно тебя на секунду – ты тут кое-что забыл.

Осташов вернулся, Галина впустила его в квартиру и прикрыла дверь.

– Вот ваша статья из газеты, – сказала она. – Не знаю, твоя или Гришкина. И я хотела еще тебе сказать. Ты уж не обижайся, что все так вышло, но, по-моему, Светик хотела тут групповуху устроить. А я этих вещей не признаю, понимаешь? Может, конечно, мне показалось, что она чего-то такого хотела, не знаю. В общем, дело даже… У меня сегодня был очень неудачный день и… С вами, конечно, весело, но настроение у меня все равно поганое. И вообще я с тобой… не готова к чему-то… Понимаешь? Извини, ладно? Не обижайся.

– Да ладно тебе оправдываться. Я все понимаю. Я и сам заметил, что у тебя какие-то неприятности. Бывает. Ну, пока. Но я изо всех сил надеюсь, что мы еще увидимся.

– Позвони мне завтра, днем, хорошо?

Осташов вышел из квартиры, и дверь за ним почти неслышно закрылась.

Пройдя к лифту, он увидел, что ни Хлобыстина, ни Светланы на лестничной площадке уже нет. Когда Владимир спустился вниз и вышел из подъезда, то стало ясно, что его друг и новая знакомая времени зря не теряли: в палисаднике, за кустами слышались шуршание ветвей, возня и женские вздохи.

Осташов решил не мешать товарищу и побрел, выписывая ногами синусоиду, в сторону станции метро.

Проходя мимо очередного фонаря, посмотрел на заметку про ястребов, которую все еще держал в руке, пьяненько усмехнулся, этак усмехрюкнул, и сунул сложенную вчетверо бумажку в карман.

Глава 15. Гонки с козлами

На руке бравого российского солдата сидит ястреб-тетеревятник, а позади виднеется Спасская башня. Этой фотографией была проиллюстрирована небольшая заметка, которая помещалась на последней странице американской газеты со скромным названием «The Globe of Boston».

Газету читала белокурая женщина преклонных лет, сидевшая за рулем автомобиля. Впрочем, заметку про кремлевских ястребов она не видела. Старушка, похоже, только начала знакомиться с содержанием номера, во всяком случае, в данный момент она рассматривала первую страницу газеты. Ее взгляд был прикован к статье (рубрика «Сегодня»), заголовок которой сообщал о предстоящем прилете президента Америки Билла Клинтона в Бостон для встречи с жителями города. Неожиданно старушка с раздражением смяла своими мозолистыми руками газету и бросила бумажный ком на соседнее сиденье.

Дама выскочила из кабины (это был грузовичок «Форд» оливкового цвета), затем, невзирая на почтенный возраст, проворно влезла в кузов, из кузова – на крышу салона (не помешало ей и голубое платье чуть не до пят, в которое она была одета) и, прикрыв глаза ладонью, посмотрела вперед, потом – назад. В обе стороны шоссе тянулись нескончаемые ряды стоящих в пробке автомашин, отсвечивающих под ярким солнцем.

Старушка нахмурилась. Она спустилась в кузов, осторожно шагнула в сторону правого борта и присела на корточки перед стоявшей здесь объемистой металлической клеткой, которая более чем наполовину была закрыта наброшенной сверху грубой материей. Женщина приподняла край мешковины и заглянула внутрь.

Когда она распрямилась, выражение лица ее стало недобрым.

Старушка переместилась обратно в кабину. Тут она, кое-как расправив газету, опять принялась за чтение, но не прошло и пары минут, как снова отшвырнула «The Globe of Boston», сказав на английском: «Чертово бостонское движение! Для него и целого глобуса мало!» – и решительно повернула ключ зажигания.

Просигналив несколько раз, а затем жестами показав соседям по пробке, чтобы они выпустили ее машину на обочину, старушка выехала из русла заболотившейся автомобильной реки, и припустилась по ровному зеленому полю.

Престарелая гонщица мчалась, до пола вжимая педаль газа.

Грузовичок стремительно двигался в сторону крупного аэропорта, где на размеченном линиями бетоне стояли ряды больших и маленьких самолетов самых разных мастей.

Глаза женщины одержимо блестели. Она смотрела только вперед и не сразу заметила, как с правой стороны поля тронулся и, быстро набрав скорость, понесся наперерез ее «Форду» черный джип устрашающих габаритов.

В какой-то момент увидев все-таки внедорожник, старушка подумала, что это случайность, и решила не обращать на него внимания. Однако когда между автомобилями оставалось несколько десятков метров, и рукою водителя джипа на его крышу был водружен синий маячок, который немедленно стал мигать, и взвыла сирена, то стало ясно, что «воронок» мчится по ее душу.

Женщина нажала на тормоз, грузовичок остановился, и она обреченно уткнулась головой в руль.

Джип встал рядом. Сирена стихла, а маячок продолжал поблескивать.

Задняя дверь внедорожника открылась. Из его темного нутра вылез огромный рыжий детина – черный костюм, черный галстук, темные очки, к уху прикреплено переговорное устройство с микрофончиком на длинной, тянущейся ко рту дужке.

Неотрывно глядя на старушку, мужчина направился к ее «Форду». На ходу он осторожно сунул правую руку под левую полу пиджака, и оттуда, из подмышки, прозвучал щелчок.

Мужчина подошел к водительской двери грузовичка, представился агентом службы охраны президента США Джоном Конгоривером и попросил старушку предъявить водительское удостоверение. Получив требуемое, агент Конгоривер сказал: